К вопросу о необходимости контроля деятельности негосударственных экспертов
В последнее время то там, то сям поднимается вопрос «об упорядочивании действий независимых экспертов».
Причём, данный вопрос поднимается не самими независимыми экспертами, а государственными структурами, например, Российским федеральным центром судебных экспертиз, Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Воронежской области, рядом государственных центров экспертиз. В чём причина такого страстного желания в «…организации эффективного общественного контроля…» за этими НЭ?
Откуда растут уши у этой «проблемы»? Ведь существующий закон о экспертно-судебной деятельности не требует наличия каких-то форм «общественного контроля» над деятельностью экспертов. Да и существующие УПК и ГПК, и АПК вполне определённо указывают, каким критериям должны и какими правилами должен руководствоваться судебный эксперт. Причём, там нет и деления экспертов на «государственных» и «негосударственных». У всякого эксперта одинаковые права и обязанности.
Так откуда же желание «государственных» экспертов, вернее их управленцев, проконтролировать и «негосударственных»? Вероятно, тут, как и во всяком «мутном» деле, несколько причин.
Первое, это то, что государственные экспертные структуры потеряли монопольность на производство экспертиз. Они уже не являются «избранными». Это чувство похожее на злобность к чужакам типа «Понаехали тут!» .
Второе - разрушилась корпоративность, много лет создаваемая этими структурами, в которой было «неприлично» уличать коллегу в ошибках, так как «все учились у одних учителей».
Третье – у «заказчиков» экспертиз появилась альтернатива в выборе экспертов. Ранее действовал принцип «зоны обслуживания», что позволял органам госэкспертизы ставить свои условия «заказчику» и по объёмам, и по срокам проведения экспертиз.
Но всё это лишь фон комфортности работы госэкспертных учреждений. Непривычно, неуютно, как-то, знаете ли. Более существенная причина в том, что при наличии «негосударственных» экспертов появилась практика, когда заключения «государственных» экспертов стали опровергаться заключениями «негосударственных» в судах, или в процессе работы адвокатов. Монополия на «истину в последней инстанции» исчезает. Начинает проявляться реальная картина в области экспертной деятельности государственных учреждений. А качество экспертной деятельности в ГУ напрямую зависит (согласно закона о экспертной деятельности) от способности его руководства организовать такую деятельность. Какой руководитель этого захочет?
Но, это хоть и важная причина чтобы организовать «…эффективный общественный контроль…», но не самая важная.
Как говорят классики, «…ищите кому это выгодно…». Вот именно – ВЫГОДА!
Вот что самое важное, что заставляет руководство государственных экспертных учреждений требовать «…упорядочить и контролировать…» негосударственных экспертов.
Ситуация следующая. До принятия закона о экспертной деятельности и некоторое время и далее (до 2007 года), государственные СЭУ часть экспертиз делали за деньги. Причём, все эти средства, поступающие от граждан, судов, организаций за производство экспертиз и исследований, оставались в распоряжении руководства этих СЭУ. Распределяли их они как кому позволяла совесть, т.е. совершенно бесконтрольно. Именно в этот момент произошло резкое сокращение видов традиционных экспертиз, ухудшение их качества, и рост количества видов оценки (которые не являются в настоящем смысле экспертизами) с увеличением штата именно специалистов данного профиля. Всё внимание руководителей СЭУ было направлено на развитие именно этих видов деятельности.
Это произошло потому, что традиционные виды экспертиз (баллистика, трасология, химия, КЭМВИ, и пр.) делались бесплатно (для следствия и судов по уголовным делам), а вот оценка (автотранспорт, жильё) приносили приличные деньги.
После, того, как МЮ РФ хватилось, что дармовые деньги уплывают мимо них, было принято решение все полученные таким образом СЭУ средства направлять в бюджет. Практически сразу же деятельность «по добыванию денег» во всех СЭУ была значительно сокращена.
Но… поезд ушёл! За эти годы часть экспертов-криминалистов (которые получали свои 14т.руб против 40т.руб оценщиков) ушли или в другие структуры, или на пенсию. Новых работников на эти «недоходные» специальности не принимали, а все свободные штатные единицы заполнялись специалистами «доходных» видов экспертиз.
Таковы условия Рынка – развивается то направление, которое приносит прибыль. И наоборот.
Поэтому, сформированные условиями Рынка структуры СЭУ в новых условиях распределения финансовых потоков стали неспособны справляться с потоком криминалистических экспертиз. А те экспертизы, которые ранее приносили хороший доход, и за производство которых эксперты худо-бедно, но получали какой-то процент от стоимости экспертизы, стали выполнятся значительно дольше, т.к. теперь эксперты стали не заинтересованы в скором их выполнении. Сроки производства экспертиз стали просто несоизмеримыми со сроками, установленными для проведения следственных действий или рассмотрения дела в суде. Руководством СЭУ стали рассылаться письма «о возможности выполнения экспертиз не ранее» срока, который составлял порой до двух лет, или сообщения о постановки постановления на очередь для производства экспертиз
Всё это вызвало вал жалоб судебно-следственных органов на «волокиту СЭУ в сроках производства экспертиз». Так как организационного выхода из создавшейся ситуации найдено не было, так как всякое решение упиралось в нехватку квалифицированных кадров, которые подготовить в течении 1 – 2 лет было невозможно, центральными органами было принято решение переложить ответственность в решении данного вопроса на рядовые СЭУ. В 2009 году были приняты дополнения в кодексы о материальной ответственности экспертов и руководителей государственных СЭУ за неисполнения ими установленных сроков производства экспертиз.
Вот здесь взоры государственных СЭУ обратились на негосударственные СЭУ: А чем они лучше нас?! Оказалось – лучше!
Во-первых, частному эксперту невозможно было поручить производство экспертизы без его согласия. То есть, эксперт мог выбирать, в какой экспертизе он сможет категорически ответить на поставленные вопросы, а в какой нет. Поэтому, у частных экспертов экспертиз с категорическими выводами всегда будет больше.
Во-вторых, стоимость экспертизы определялась самим экспертом, а не руководителем СЭУ. При этом он мог быть уверенным, что только от его работы будет зависеть стоимость вознаграждения, а не от личного отношений к нему его руководства. В государственных СЭУ принята система материального поощрения экспертов на основе единовластного решения руководителя. От чего такое решение зависит – всем понятно.
В третьих, срок экспертизы определялся лишь заинтересованностью эксперта в скорейшем выполнении экспертизы, а никаким-то мифическим «нормативом времени на производство экспертизы».
В четвёртых, результативность работы частных экспертов была несравненно выше, чем заключения экспертов государственных СЭУ. Для частных экспертов такая форма выводов как НПВ (не представляется возможным) принципиально недопустима, т.к. такой вывод «перекрывает» к нему дорогу другим клиентам. Поэтому ему приходится «из кожи лезть», проводя массу исследований и перерывая гору литературы, чтобы добыть хоть какую-то информацию, которая будет способствовать установлению истины. Для экспертов государственного СЭУ вывод НПВ не сопряжён ни с их зарплатой, ни с их карьерным ростом, и поэтому не является чем то исключительным.
Кроме этого, выяснилось, что порядок оплаты за проведение экспертиз для негосударственных экспертов значительно проще и доступнее всем участником данного процесса, нежели регламентированный порядок для государственной экспертизы. Как пример можно привести решение Московского правительства о порядке финансирования возмещения расходов, связанных с назначением экспертов за счет средств областного бюджета:
«…4. Управление представляет в Министерство финансов Московской области утвержденный руководителем Управления реестр расходов по каждой проведенной судебной экспертизе в разрезе судебно-экспертных учреждений и (или) государственных судебных экспертов с указанием объема затрат по каждой проведенной судебной экспертизе, с приложением следующих документов:
определений мировых судей о назначении судебной экспертизы, содержащих перечень вопросов, поставленных на разрешение эксперта, а также требование о возмещении расходов по производству экспертизы за счет средств областного бюджета через Управление;
договоров между Управлением и судебно-экспертными учреждениями или государственными судебными экспертами о проведении соответствующей экспертизы;
смет на проведение судебных экспертиз, утвержденных руководителями судебно-экспертных учреждений или государственными судебными экспертами, согласованных мировыми судьями, назначившими судебные экспертизы, и подписанных представителями сторон, участвующих в судебных разбирательствах;
актов выполненных работ, содержащих фактические затраты на проведение экспертизы по позициям, отраженным в смете на проведение соответствующей судебной экспертизы, утвержденных руководителями судебно-экспертных учреждений или государственными судебными экспертами, мировыми судьями Московской области, назначившими экспертизу, руководителем Управления и скрепленных оттисками печати соответствующих экспертных учреждений и Управления;
писем-уведомлений от руководителей судебно-экспертных учреждений или государственных судебных экспертов об осуществлении экспертизы;
счетов от судебно-экспертных учреждений или государственных судебных экспертов, производивших экспертизы…»
Т.е. кроме экспертного заключения, экспертному учреждению необходимо представить ещё, по крайней мере, восемь документов, часть из которых должна быть ещё и согласована! Но самое занятное то, что в бюджете денег на оплату экспертиз может и не быть! Поставьте себя на место эксперта, которому поручена такая экспертиза, и ответьте на вопрос: вам это надо? А нужны ли лишние хлопоты руководителю государственного судебного учреждения, если эти деньги всё равно ему не попадут?!
Тогда вообще непонятно – Зачем они хотят контролировать негосударственные судебные учреждения и частных экспертов? Но это с точки зрения нормального человека. А с точки зрения московского чиновника – потому что это ВЫГОДНО!
Ибо, тот, кто осуществляет контроль всегда может так «наконтролировать», что контролируемый сам прибежит к контролёру и принесёт «в клювике» то, чего так всегда не хватает государственному контролёру – «детишкам на молочишко»! Других причин страстного желания «контролировать», автор, в меру своей испорченности, не видит.
апрель 2010г. Попов С.И.
